Форум » Угра и окрестности » 1812 год в пенатах » Ответить
1812 год в пенатах
Дмитрий М: Рассказы, воспоминания, личности того военного года.
Ответов - 9
Дмитрий М: Из книги Мельниковой Л.В. «Отечественная война 1812 года и Русская Православная Церковь». На оккупированной территории центральных губерний России Великая армия, как известно, столкнулась с активным сопротивлением мирного населения. Среди партизан было немало церковнослужителей и даже священников, которые часто являлись организаторами и руководителями крестьянских отрядов. Вступать в вооруженную борьбу с неприятелем их нередко побуждало его варварское отношение к церковным святыням. Так, священник села Крутая гора Юхновского уезда Смоленской губ. Григорий Лелюхин, увидев, что отряд французских мародеров (человек 50) ограбил церковь и осквернил алтарь, убедил своих прихожан устроить погоню. Вооружившись топорами и вилами, крестьяне неожиданно напали на грабителей в лесу и, перебив их, забрали назад церковное имущество. Воодушевленные удачей, крестьяне вскоре увеличили свой отряд до 200 человек. На колокольне храма они выставили сторожевого, который при приближении мародеров звонил в колокола, и крестьяне во главе с отцом Григорием отражали нападение . Таким же образом действовали жители Гжатского уезда: при появлении французских мародеров священники поднимали тревогу колокольным звоном, и сбегавшиеся прихожане защищали церкви и свои жилища. Благодаря этому храмы в селах Сосницы, Чали, Дора были спасены от разорения . В Смоленской губ. предводителями крестьянских отрядов были также дьячок г. Рославля Савва Крастелев, погибший при столкновении с неприятелем у деревни Козловка , и пономарь села Савенок Сычевского уезда Алексей Смирягин, награжденный знаком отличия Военного ордена за то, что смог отнять у французского офицера орден Почетного Легиона и четыре карты Российского государства . В Калужской губ. благодаря активным действиям духовенства и прихожан в двух из пяти оккупированных уездов - Мосальском и Тарусском - все храмы были спасены от разорения. Способ обороны был тот же, что и во многих местах Смоленской губ.: при приближении мародерских отрядов священники поднимали колокольный звон и сбегавшиеся крестьяне защищали храмы и дома своего села. Особенно успешно действовали прихожане села Любуни Мосальского уезда во главе с протоиереем Яковом Иоанновичем Чистяковым, отразившие несколько нападений. Один эпизод из жизни этого села в 1812 г. ярко свидетельствует о важности православной веры для русского народа и об авторитете духовенства. 28 августа 1812 г. французский отряд напал на Любунь и поджег несколько строений. Некоторые крестьяне помещика Протопопова, испугавшись за свои дома, поднесли врагам хлеб и соль, однако большая часть жителей оказала французам сопротивление. Мародеры были разбиты, и жители села собрались в храме для благодарственного молебна. Протоиерей Чистяков произнес здесь проповедь "с изъяснением того, что Господь, видимо, споборает нам, предавая в невооруженные руки наши вооруженных злодеев". После окончания богослужения, когда прихожане подходили целовать крест, это намеревались сделать и те крестьяне, которые проявили малодушие, но Чистяков не допустил их к кресту со словами: "Подите прочь, вы не русские, вы не наши, вам не принадлежит торжество наше, вы хотели, поднося хлеб и соль французам, чтоб они восторжествовали над нами, удалитесь из нашего общества". По свидетельству очевидцев, это так "подействовало на прочих, что крестьяне при малейшей тревоге бросали полевые работы и спешили на отражение врагов, а дворовые ходили в Елнинский уезд на поиск французов и многие партии истребляли" . Защищая храмы и церковное имущество, многие священники погибли. Например, священник Смоленского кафедрального собора Василий Шировсий был затравлен собаками прямо в храме за то, что не позволил французскому офицеру взять серебряное кадило . В Москве были до смерти забиты при защите церковного имущества священники Сорокосвятской церкви Петр Вениаминов, Николаевской в Кошелях церкви Иван Петров, Архангельского собора Иван Гаврилов, Николаевской на Студенце церкви Алексей Иванов, дьякон Николаевской церкви Михаил Федоров и др. Немногочисленные случаи выдачи врагу церковного имущества расценивались в то время как предательство и соответствующим образом карались. Так, крестьянин села Городища Юхновского уезда Смоленской губ. Сергей Мартынов, показавший врагам место под куполом церкви, где были спрятаны ценности, после освобождения села, по предписанию М. И. Кутузова, "за измену к Отечеству" был расстрелян отрядом Д. В. Давыдова . Отметим при этом, что документы того времени не зафиксировали ни одного случая выдачи духовенством церковного имущества.
RedMaks: Да..Тема большая и серьёзная.. Думаю надо начинать раскопки с дома Игоря,т.к он ближайший к местам бывших церквей,а значит есть шанс,что в срубе его дома запрятаны неимоверные богатства)))
RedMaks: Помнится где то были карты прохождения наполеоновской армии по Поугорью,хотелось бы нарыть... Исходя из неё,можно строить планы и догадки...
Игорь6719: Скугорево - место дислокациии отряда Дениса Давыдова. Район Батюшково- захоронение французов в кургане.
Дмитрий М: Игорь6719 пишет: Район Батюшково- захоронение французов в кургане. Смущает меня эта фраза. Что забыли французы в Батюшково и почему их закопали в кургане ? Даже своих банально сжигали, а эти почему такой чести удостоились ?
Дмитрий: Дмитрий М пишет: Район Батюшково- захоронение французов в кургане. Смущает меня эта фраза. Что забыли французы в Батюшково и почему их закопали в кургане ? Даже своих банально сжигали, а эти почему такой чести удостоились ? Это были не обязательно французы. В армии Наполеона были ещё два десятка национальностей, у некоторых их них может и был обычай хоронить в кургане...
Игорь6719: » За что Иван Грозный Темкина ругал 30.11.08 | Краеведение За что Иван Грозный Темкина ругал «Бодрый воевода» прогнал татар, но не добил Считается, что история Темкинского района началась в 1874 году, когда на строившейся тогда Сызранско-Вяземской железной дороге появилась новая станция - Темкино. А сам Темкинский район был образован лишь в 1929 году на месте бывших Юхновского, Гжатского и Вяземского уездов Смоленской губернии. Казань не брал! Кажется, район молодой, но вот само название - Темкино первый раз прозвучало еще в 16-м веке. Пошло оно от небольшого села, расположенного в трех километрах от современного райцентра, которое почти пятьсот лет назад основал тульский воевода Григорий Темкин. Служить воеводе выпало во времена неспокойные - русским государством тогда правил Иван Грозный, а на Тулу совершали постоянные набеги то «крымцы», то казанский царь с войском. Надо сказать, что тульский военачальник с честью отражал все нападения на вверенный ему город, за что Николай Карамзин в своей «Истории государства Российского» упоминает его как «бодрого воеводу». Но не так просто было угодить царю Иоанну Васильевичу. В своих знаменитых посланиях к князю Курбскому глава государства упрекает Темкина, что тот хоть и отогнал от города татар во главе с «царем казанским», но не добил вражескую армию. Хозяин Васильевского охранял императора То, что Темкино основал воевода, как будто раз и навсегда наделило эти места неким боевым духом. Неудивительно, что с Отечественной войной 1812 года в этих краях связано много событий. В 14 километрах к северу от райцентра расположилась деревня Васильевское. В конце 18-го века это место, именовавшееся тогда еще владельческим селом, было пожаловано императором Павлом I подполковнику Казачьего полка графу Василию Орлову-Денисову. Василий Васильевич, который нес службу в императорском конвое, во время войны 1812 года был командиром партизанских казачьих отрядов, особенно отличившихся в боевых действиях на территории Смоленской губернии. За подвиги в Отечественную войну доблестного генерала не только удостоили множества наград, но и назначили начальником личного конвоя нового императора - Александра I. Портрет Орлова-Денисова был помещен в Военной галерее Зимнего дворца, что считалось не только великой честью, но и говорило о благосклонности царской семьи. Василий Васильевич был не только доблестным воякой, но и хорошим хозяином своего имения. В 1812 году его усадьба в Васильевском полностью сгорела, и граф принялся возводить новое здание. К 1826 году был построен каменный двухэтажный дворец с артезианским колодцем и пейзажным парком со сложной системой прудов и каналов. Один из таких каналов окружал усадебный дом, перед которым было сооружено озеро с очертаниями двуглавого орла. А в 1834 году в имении появилась еще и церковь Николая Чудотворца. После смерти Орлова-Денисова имение передавалось по наследству, пока к концу 19-го века не оказалось в руках дальнего родственника Орловых - графа Александра Николаевича Граббе. Интересно, что Александр Николаевич тоже служил начальником конвоя у правящего на тот момент императора Николая II и тоже был неравнодушен к обустройству быта. Он сохранил усадьбу в прекрасном состоянии. В журнале «Столица и усадьба» 1914 года про Васильевское говорится: «Художественный интерес дома этой усадьбы сосредоточен на внутреннем убранстве, и особенно в росписях потолков. Плафоны эпохи расцвета ампира выполнены главным образом орнаментальными сюжетами, но иногда встречаются и изображения фигур. В домах - великолепная стильная мебель и большое количество произведений искусства». Дальнейшая судьба усадьбы печальна. В 1918 году имение было национализировано, а на его базе создан совхоз. Часть художественных ценностей (картины, скульптуры и мебель) была вывезена в музеи, судьба остальных, а также семейного архива и большой библиотеки, неизвестна. В настоящее время от усадебного комплекса остались трехэтажный усадебный дом и два двухэтажных флигеля, которые постепенно разрушаются. Артезианский колодец не используется, от церкви почти ничего не осталось. К востоку от дома сохранились остатки липового парка, пруды пересохли. Пока еще можно увидеть пейзажный парк, хотя он и сильно зарос, несмотря на то что был объявлен ботаническим памятником природы и взят под государственную охрану. Первые партизаны «засели» в Скугореве Еще одно место в Темкинском районе, о котором в 1812 году говорила вся Россия, - село Скугорево. Дело в том, что именно здесь был первая ставка поручика Давыдова и его знаменитого партизанского отряда, положившего начало народному движению в Отечественной войне. Правда, в успех Дениса Васильевича военное начальство поначалу не слишком верило. Для создания первого партизанского отряда Давыдову выделили 50 гусар, 80 казаков и отправили с Богом в самую гущу военных действий в Смоленскую губернию. Позже в своей «Гусарской исповеди» поэт-партизан напишет: «...некоторые соболезновали о моей участи, а вообще все понимали, что жить посреди неприятельских войск и заведений с горстью казаков - не легкое дело, особенно человеку, который почитался ими и остряком, и поэтом, следственно, ни к чему не способным». Впрочем, Скугорево, которое тоже упоминается в «Исповеди» и, кстати, сразу понравилось Давыдову за удобное для его отряда расположение, принесло первому партизану удачу. Денис Васильевич гнал французов до самого Парижа, стал героем войны 1812 года и доказал, что поэзию вполне можно совмещать с блестящими военными победами. Министр юстиции учил крестьян скотоводству Интересно Скугорево не только ореолом воинской славы, но и своим последним владельцем. В конце 19-го века после многочисленных перепродаж имение в глубинке Смоленской губернии стало принадлежать министру юстиции Николаю Муравьеву. Николай Валерианович был фигурой противоречивой, но хозяйственником оказался крепким. При нем Скугорево обрело вторую жизнь, став одним из культурных гнезд Смоленщины и, как значится в документах того времени, «самым крупным имением, лучше других поставленным в хозяйственном отношении». В своем имении Муравьев устроил что-то наподобие Тенишевских мастерских в Талашкине. В 1898 году Николай Валерианович открыл для крестьянских детей необычную школу-церковь. Большую часть здания занимала школа, отделенная от храма легкими передвижными щитами, которые во время богослужения раздвигались, и школа тогда становилась продолжением храма, где свободно помещались до 400 человек. Иконы для храма написал местный иконописец Корольков. Церковную утварь, многочисленную и богатую, подарил известный адвокат, присяжный поверенный Федор Николаевич Плевако, который был другом Муравьева и часто посещал его усадьбу. В том же году в своем имении министр юстиции открыл еще и школу молочного хозяйства (скотоводства, сыроварения и маслоделия), куда принимались крестьянские дети не моложе 17 лет, имеющие начальное образование. Во время двухлетней учебы они получали стипендию 100 рублей и по 40 рублей на питание. По окончании школы учащиеся проходили годовую практику в лучших соседних хозяйствах. В 1918 году в имении создали совхоз. Сама же усадьба оказалась настолько богато оформленной, в ней хранилось такое количество художественных ценностей и книг, что губернские власти приняли решение сохранить ее, сделав «Музеем-усадьбой Скугорево». Музей работал бесконтрольно до 1920 года, а в 1921 году комиссия по проверке усадебных ценностей таковых в Скугореве не обнаружила. Часть богатой мебели оказалась у работников совхоза, от некогда огромной библиотеки на чердаке было обнаружено всего 400 книг. Выяснилось, что уездные власти использовали ценности в качестве приданого своим детям, что и зафиксировано в акте обследования уже не существовавшего музея. Спасти удалось немного: в Москву в Румянцевский музей (ныне Российская государственная библиотека) было доставлено несколько ящиков с книгами, а несколько картин и скульптур поступили в распоряжение Российского музейного фонда. Сейчас от прежней усадьбы остались только руины дворца и флигелей и старинный парк с высохшими прудами. Дарья НИКИТИНА
Дмитрий: Партизанский отряд Ермолая Четвертакова В 1812 г. Гжатский уезд стал районом наибольшего распространения партизанских отрядов, состоящих как из военных, так и из крестьян. Самыми крупными в уезде были три крестьянских отряда, возглавляемые солдатами: Ермолаем Четвертаковым (драгун Киевского полка), Федором Потаповым (гусар Елизаветградского полка), Степаном Еременко (гренадер Московского полка). Четвертаков (Четвертак) Ермолай Васильевич родился в 1781 г. в деревне Нефедовка Новгород-Северского уезда Черниговской губернии. Происходил из крепостных крестьян графов Завадских , взят в рекруты в 1804 году. Попав в полк, новобранец в тот же год бежал со службы, но был пойман и наказан розгами, больше провинностей не имел. Участвовал в походах русской армии 1805-09 гг., служил в составе Киевского драгунского полка. 19 (31) августа 1812 г. Киевский полк, находясь в арьергарде генерала П.П. Коновницына, отходил из Царева-Займища, куда уже входили французы. Русская конница контратаковала противника на окраине села. Под Ермолаем Четвертаковым была убита лошадь, придавив собой всадника . Подскочившие французские кавалеристы и взяли драгуна в плен. Французы в течение трех суток до самого Гжатска вели пленных за собой. Улучив удобный случай, он ночью бежал из Гжатска . Через леса, избегая встреч с французскими разъездами, Четвертаков достиг большой деревни Басманы, которая находилась довольно далеко от Смоленской дороги и еще не была ограблена французами. После богослужения в местной церкви он обратился к крестьянам с призывом вооружиться кто чем может и создать отряд для борьбы с басурманами. Но жители Басман отнеслись с недоверием к Четвертакову и не поддержали его из осторожности. Среди крестьян удалось найти только одного добровольца. Вооружившись вилами, Ермолай и его приверженец пошли в соседнюю деревню, чтобы там попробовать вооружить мужиков. По пути они встретились с двумя заблудившимися французскими пехотинцами, в рукопашной их убили и завладели двумя ружьями с зарядами и двумя палашами. Вооружившись, партизаны переоделись во французские мундиры и в таком виде явились в деревню Задково. Здесь им попались два двух вражеских кавалериста, заскочивших для грабежа в крайний двор, которых они тоже убили, завладев оружием и лошадьми. Успех партизан произвел на местных жителей сильное впечатление. Немедленно был созван сельский сход, и к Ермолаю Четвертакову присоединились 47 крестьян, которые вооружились разным сельскохозяйственным инвентарем. В тот же день отряд направился на первую вылазку на север, к Смоленской дороге. Впереди была выслана небольшая конная разведка, которая заметила группу французских кирасир численностью в 12 человек. На повороте лесной дороги была организована засада. Внезапное нападение партизан позволило полностью перебить французский отряд, несмотря на его серьезное защитное вооружение. Пополнив вооружение и конский состав, партизанский отряд двинулся дальше. Недалеко от деревни Басманы им была встречена французская пехотная полурота численностью в 59 человек, которая сопровождала обоз с награбленным добром и продовольствием. Несмотря на преимущество французов в числе вооружении, Ермолай Четвертаков повел крестьян в атаку. Одержав победу в рукопашной схватке, партизаны захватили весь обоз, часть вражеских солдат перебили, а часть обратили в бегство. Два удачных нападения произвели огромное впечатление в волости и стали причиной быстрого роста отряда. Только одна деревня Басманы, несколько дней назад отвергшая призыв беглого драгуна, дала Четвертакову 253 добровольца и стала главной базой его отряда. Из других деревень мужики приходили и в одиночку, и целыми общинами. Отряд Четвертакова, достигший численности постоянного состава в 300 человек, регулярно совершал южнее Смоленской дороги налеты и засады на небольшие французские отряды, партии интендантов и фуражиров, конвои. За счет трофеев партизаны вскоре сумели довольно хорошо вооружиться. Отряд в основном стал конным. Тощих и слабосильных крестьянских лошаденок партизаны заменили в ходе успешных боев лошадьми, отбитыми у врага. Ермолай Четвертаков, будучи неграмотным человеком, оказался прекрасным организатором, тактиком и стратегом партизанской войны и даже администратором в очищенных от иноземцев деревнях. Десятки деревень по первому зову драгуна высылали ему людей, снабжали продовольствием и фуражом, выделяли проводников. Была организована разведывательная и сторожевая служба, вокруг деревни Басманы расставлены караульные разъезды и пикеты. Производилось обучение стрельбе: «латы вешали на деревья, в кои стреляли мужики для приучения цельной стрельбе». Четвертаков разделил отряд на две равные части. Одна часть служила в качестве пикетов, которые защищали деревни от мелких шаек мародеров и сообщали в штаб-квартиру о появлении более многочисленной группы противника. Такие пикеты были расставлены в деревнях Басманы, Семионовке, Мокрели. Другая часть отряда посылалась в разъезды к Колоцкому монастырю, Гжатску, Медыни и к селам Николаевскому и Михайловке, находившимся на юге от Басман. Итоги деятельности отряда таковы. В результате двух схваток у деревни Красной партизаны истребили 27 оккупантов, в том числе 12 кирасир. В деревне Семеновке было уничтожено вначале 50 французских солдат, а затем еще до 60 человек. В селе Антоновке партизаны взяли в плен и расстреляли 19 кирасир. В схватке у деревни Крисово они разогнали до 400 вражеских солдат и офицеров, при этом было взято в плен 70 человек. 50 французов было убито в селе Цветкове. В селе Михайловке убито 14 рядовых и офицер, отбито у врага 5 повозок с фуражом и 6 лошадей. 59 мародеров истреблено при селе Драчеве. Близ самого Гжатска партизаны отбили две пушки и ящик с патронами. За короткое время под контролем отряда оказалась обширная территория вокруг Гжатска, в границах которой французские мародеры не рисковали появляться. Современники отмечали, что «на пространстве 35 верст от Гжатской пристани страна не была разорена, между тем как кругом все окрестные деревни лежали все в развалинах». Жители этой округи называли Четвертакова «спасителем той страны». Четвертаков действовал беспощадно, да и ожесточение крестьян было таково, что едва ли можно было бы их удержать. Пленных чаще всего не брали. В деревне Семеновке крестьяне сожгли 60 французских мародеров, засевших в барском доме. Но ведь и французы расстреливали на месте захваченных ими партизан. Беспощадность со стороны наполеоновских войск рождала ответную реакцию со стороны взявшегося за оружие крестьянства. Кульминацией успеха отряда Ермолая Четвертакова стал бой с вооруженным двумя орудиями французским батальоном, который подступил к сельцу Скугареву с целью разграбления имения. Узнав о появлении неприятельского батальона, Четвертаков и местный бурмистр разослали по округе гонцов за подкреплением. На помощь отряду быстро собралось до 4 000 вооруженных мужиков из Васильевского, Токарева и других окрестных деревень. Было предпринято не более и не менее, как открытое нападение под артиллерийским огнем на позиции неприятельского батальона. Французам пришлось отступить с большими, причем даже вражеская батарея едва не стала добычей партизан. По более достоверным сведениям , французская пехота отошла к Гжатску, не вступая в бой с крестьянами и оставив на месте 10 фур с фуражом, до 50 лошадей, 30 голов рогатого скота и 20 овец. После победы большинство крестьян разошлись по домам, а отряд вернулся к своей обычной численности. Отступая от Москвы, Наполеон 18(30) октября был в Гжатске, 1 ноября – в Вязьме, за ним шла и его армия. При отступлении Великой армии через территорию Гжатского уезда партизанский отряд Четвертакова усилил свои нападения на деморализованных французов в непосредственной близости от Смоленской дороги. Есть сведения об участии партизан в сражении за Вязьму 22 октября (2 ноября): «в штурме участвовали армейские партизанские отряды капитана А.Н. Сеславина и капитана А.С. Фигнера, а также совместный армейско-крестьянский партизанский отряд, в составе которого было 600 местных жителей, командовал которым рядовой Ермолай Четвертаков. Партизанские отряды Сеславина и Фигнера, предварительно пополненные сотней егерей во главе с капитаном А. Келлерманом, совершив рейд в неприятельский тыл, - на южную окраину Вязьмы, которая считалась из–за болота неприступной, и вышли к Ямской слободе» . После освобождения окрестностей Гжатска русской армией Четвертаков распустил свое войско по домам, а сам на трофейном коне и с французским оружием отправился на розыски родного полка. Киевский драгунский полк он догнал в ноябре в Могилеве. К тому времени он был давно исключен из списочного состава, считаясь погибшим в деле под Царево-Займищем. Когда драгун Четвертаков рассказал начальству о своих партизанских действиях, первоначально ему не поверили. Генерал Кологривов и генерал Эммануэль провели расследование по этому делу, в ходе которого все слова Четвертакова полностью подтвердились, и была выяснена огромная польза Отечеству, принесенная действиями созданного им партизанского отряда. Результаты расследования необычного дела были доложены Витгенштейном военному министру России Михаилу Богдановичу Барклаю-де-Толли. Ответом его стал присланный в драгунский полк знак отличия Военного ордена для рядового Ермолая Четвертакова и производство его в унтер-офицеры. Ермолай Четвертаков участвовал в заграничных походах русской армии 1813-14 гг., дошел до Парижа. По другим сведениям, отмечен знаком отличия Военного ордена и унтер-офицерским чином он был за отвагу, проявленную при Лейпциге . Есть сведения о том, что из Парижа в Россию Ермолай Четвертаков привез рецепт «Шорле», специфического лимонада из виноградного сока и минеральной воды, и даже открыл его первое производство. «Шорле» стал одним из любимых прохладительных напитков дворянства и одно время даже экспортировался в Западную Европу под названием «русский лимонад». Этот факт активно пропагандирует праправнук Ермолая Четвертакова Михаил Анатольевич, генеральный директор компании «ВНВ Шорле Бевереджиз» (входит в группу компаний «Виноградов»). «Оставленные в архивах и найденные Михаилом записи и натолкнули последнего на мысль о возрождении производства этого напитка. Правда при этом автор называет своего предка дворянином, и вообще источники, на который он опирается, неясны, так что эта информация вполне может оказаться легендарной. Время и место смерти и погребения Ермолая Четвертакова неизвестны. Героическое прошлое Смоленска – Города Русской славы» А.А.Кондрашенков В сражении у деревни Скугаревой «партизаны отбили у французов 10 фур с фуражом, 30 голов рогатого скота и 20 овец» [14, с. 75]. Впоследствии для нападения на значительный отряд французской пехоты, шедший с двумя орудиями, ему удалось собрать до четырех тысяч крестьян из окрестных деревень [13, с. 154]. Жители Гжатского уезда были благодарны Четвертаку, которого считали своим спасителем. Ему удалось «на пространстве 35 верст от Гжатской пристани» защитить все окрестные деревни, «между тем как кругом все окрестные деревни лежали все в развалинах» [48]. Изучению народной войны на Смоленщине посвятил свою монографию П. Г, Андреев. Он показал развитие народного движения и его роль на первом этапе войны [13]. Кратко освещен вопрос о формировании народного ополчения, но не показаны его боевые действия в борьбе за Смоленск и Смоленские земли. Перу этого автора принадлежит и вторая его работа, посвященная Отечественной войне 1812 года [14]. В этой работе довольно обстоятельно рассмотрен ход военных действий на подступах к Смоленску, борьба за Смоленск, причины отступления русской армии и подготовка к генеральному Бородинскому сражению.
Дмитрий: Гжатск и его уезд в период Отечественной воины 1812 года. Гжатск стоял на главном пути движения наполеоновской армии на Москву и из Москвы на запад. Поэтому он был не только свидетелем, но и активным участником Отечественной войны 1812 года. Под Гжатском произошла восторженная встреча русской армии с великим русским полководцем М. И. Кутузовым. Тут, близ Гжатска, в селе Царево-Займище, во главе отступавших русских войск стал тот, кто глубоко любил свой народ и свою родину, кому верил народ и армия, в ком видели спасителя отечества. Утром 29 августа, вскоре после своего назначения на пост Главнокомандующего, М. И. Кутузов подъехал к Гжатску. Еще за пять километров от города его с радостью приветствовали гжатчане, вышедшие встретить любимого полководца. Под Гжатском жители выпрягли лошадей и собственными руками привезли карету Кутузова в город, в дом купца Церевитинова. Здесь его приняли с исключительной теплотой и сердечностью. В Гжатске Кутузов пробыл всего около двух часов, а затем направился к армии в Царево-Займище, находившееся в 20 километрах к юго-западу от Гжатска. «Вдруг электрически пробежало по армии известие о прибытии нового Главнокомандующего, князя Кутузова, — пишет в своих походных записках один из русских артиллеристов. — Минута радости была неизъяснима. Имя этого полководца произвело всеобщее воскресение духа в войсках, от солдата до генерала. Все, кто мог, летели навстречу почтенному вождю, принять от него надежду на спасение России. Офицеры весело поздравляли друг друга. Старые солдаты припоминали походы с князем еще при Екатерине, его подвиги в прошедших кампаниях... Говорили, что сам Наполеон давно назвал его старой лисицей, а Суворов говаривал, что Кутузова и Рибас не обманет. Одним словом, с приездом в армию князя Кутузова во время самого критического положения России, обнаружилось явно — сколь сильно было присутствие любимого полководца воскресить упадший дух русских как в войске, так и в народе» {И. Р. Походные записки артиллериста, М., 1835, ч. 1, стр. 131 - 132.}. Армия встретила Кутузова с невиданным ликованием. «Приехал Кутузов бить французов», — передавалось солдатами из уст в уста. По рассказам очевидцев, Кутузов, приняв почетный караул, произнес: «Ну как можно отступать с такими молодцами!» Это было понято так, что Кутузов твердо решил в самое ближайшее время нанести противнику решительный удар, подорвать его наступательный дух, ослабить его физически и морально и вместе с тем поднять боевой дух русской армии. В тот же день Кутузов направил воззвание к смолянам: «Достойные смоленские жители, — писал он, — любезные соотечественники. С живейшим восторгом извещаюсь я отовсюду о беспримерных опытах в верности и преданности вашей... к любезнейшему Отечеству. В самых лютейших бедствиях своих показываете вы непоколебимость своего духа... Враг мог разрушить стены ваши, обратить в развалины и пепел имущество, наложить на вас тяжкие оковы, но не мог и не возможет победить и покорить сердец ваших. Таковы россияне» {Смоленская губерния в Отечественной войне 1812 г., 1912.} 30 августа Кутузов переехал из Царева-Займища в деревню Михайлово, чтобы здесь в уединении глубже разобраться в положении дел на фронте и принять решение о дальнейших действиях армии. Познакомившись с обстановкой, Кутузов решил продолжать пока отступление. Он убедился, что соотношение сил было далеко не в пользу русской армии и давать сражение еще невозможно. В русской армии к этому времени насчитывалось около 95 тысяч человек, а наполеоновская армия исчислялась, по данным разведки, приблизительно в 180 тысяч. «К тому же, — доносил Кутузов императору, — местоположение при Гжатске нашел я по обозрению моему для сражения весьма невыгодным». 31 августа русская армия отступила далее на восток. У самого Гжатска русские арьергардные части под командованием генерала Коновницына, с поразительной стойкостью отражавшие удары врага на протяжении всего отступления, снова вступили с ним в бой. Войска Даву и Мюрата выбили русскую пехоту из прилегающего к Гжатску леса и оттеснили ее к городу. Из села Белое в это время решительно наседала на русские части левая колонна противника (войска вице-короля Евгения Богарне). Задача русского арьергарда состояла теперь в том, чтобы не дать возможности неприятелю занять мост через реку Гжать и отрезать таким образом всему арьергарду путь к отступлению. Это было возложено на отряд генерала Крейца, состоявший из драгунов и казаков. Отряд с исключительным мужеством сдерживал натиск врага до последней возможности, пока главные силы арьергарда проходили через мост. Успешно решив свою задачу, драгуны и казаки перешли речку вброд, стремясь скорей соединиться с главными силами арьергарда, но противник пересек русскому отряду дорогу. Чтобы ускользнуть от противника, русскому отряду пришлось совершить стремительный марш через поле и скрыться у ближайшего селения. Устроив в лощине близ селения и в самом селении засаду, драгуны и казаки внезапно напали на подступившую кавалерию противника с флангов и тыла и заставили ее чуть ли не панически бежать. Французы потеряли пленными около 500 человек. Русский арьергард и на этот раз вышел из труднейшего положения победителем. В тот же день, когда русские войска миновали Гжатск, в город вступила армия Наполеона. Она получила здесь трехдневный отдых. В городе расположилась гвардия, вокруг города — корпуса маршалов Даву и Нея, близ большой дороги — войска Евгения Богарне и Понятовского. Гжатский собор был превращен в конюшню. Это было демонстрацией пренебрежения ко всему русскому и даже к святыням. В Гжатске Наполеон получил известие о прибытии в русскую армию нового главнокомандующего. Он расценил это как начало перехода русских войск к решительным боям, к генеральной битве. Гвардии был отдан приказ: «Ваши желания исполняются; приближаемся к сражению; вы пожнете новые лавры. Император полагается на вас, как гранитную стену. Он с вами, и успех несомнителен». Для решающей встречи с противником армия концентрировалась вокруг Гжатска. Сюда Наполеон приказал подойти всем отставшим частям. С той же целью он устроил всеобщую перекличку боевых сил, находившихся в районе города и близлежащих местах. Но вслед за отступившей русской армией продвинулись на восток и наполеоновские войска. Не прошло и недели пребывания оккупантов в Гжатске, как на западной окраине города возник большой пожар. Город загорелся ночью. В ночь дул сильный ветер, поэтому огонь быстро охватил не только центр города, но и его восточную окраину. «Через Гжатск как и через два предыдущие города, мы прошли окруженные с обеих сторон пылающими зданиями» — пишет врач наполеоновской армия Ларрей, вошедший в Гжатск в день пожара. Большая часть города выгорела. Почти не осталось следов от одной из лучших улиц города — Московской. Гжатчане показали себя в это трудное время истинными патриотами своей родины. Они приняли горячее участие и в формировании народного ополчения в губернии, и в сборе пожертвований на оборону страны и в партизанском движении. В Смоленском ополчении, принимавшем непосредственное участие в Бородинской битве, был 1351 житель Гжатского уезда {«Смоленская старина», вып. 2, 1912, стр. 33.}. Все они являлись помещичьими крестьянами. Во время сбора пожертвований на оборону родины, происходившего в губернии в июле и августе 1812 года, гжатчане внесли самую значительную сумму из всех уездов Смоленщины. Они собрали 3,5 миллиона рублей из общей суммы в 10 миллионов, собранных по губернии деньгами, хлебом, фуражом, скотом, в то время как в Киевской губернии, например, было собрано 4 миллиона рублей, в Полтавской — 3 миллиона, а по всей стране пожертвования составили к октябрю 1812 года около 100 миллионов рублей. Как позже писал гжатский предводитель дворянства в своей «докладной записке» губернатору, с отступлением русских войск на восток «все... (жители — В. О.) оставили свои места и жилища, удаляясь в разные губернии или в леса, отдаленные от главного тракта, с семействами и имуществом, какое только при быстром ходе военных обстоятельств успели и могли взять. В сем положении город и уезд оставались без жителей во всех местах, где расположены были неприятельские войска до самого прогнания...» {«Смоленская старина», вып. 2, 1912, стр. 24.}. Схема боя под Гжатском. 1812 год. Многие из крестьян и частично городских жителей не просто ушли в леса, чтобы там отсидеться, а вооружились кто чем мог и начали партизанскую борьбу с врагом. Партизанское движение на территории Гжатского уезда приняло относительно массовый характер. В «Записке о ходе народной войны в 1812 году» о Гжатске и его уезде пишется, что «все вообще жители, имевшие несчастье оставаться в окрестных селениях, вооружились против неприятельских отрядов...». Особенно активны были жители тех селений, которые лежали поблизости от главного тракта и являлись объектом постоянных вражеских набегов. Указывая на широкий размах и упорство партизанской борьбы в Гжатском и соседних с ним уездах, участник войны смолянин Федор Глинка писал: «Тысячи поселян, укрываясь в леса и превратив серп и косу в оружия оборонительные, без искусства, одним мужеством отражают злодеев. Даже женщины сражаются! Сегодня крестьяне Гжатского уезда, деревень князя Голицына, вытеснены будучи из одних засек, переходили в другие, соседние леса, через то селение, где была главная квартира. Тут перевязывали многих раненых. — Один четырнадцатилетний мальчик, имевший насквозь простреленную ногу, шел пешком и не жаловался. Перевязку вытерпел он с большим мужеством. Две молодые крестьянские девки ранены были в руки. Одна бросилась на помощь к деду своему, другая убила древесным суком француза, поранившего ее мать. — Многие имели простреленные шапки, полы и лапти. — Вот почтенные поселяне войны! — Они горько жаловались, что бывший управитель поляк отобрал у них всякое оружие при приближении французов. Долго ли русские будут поручать детей своих французам, а крестьян — полякам и прочим пришельцам» {Глинка Ф. Письма русского офицера 1815, ч. IV, стр. 47—48.}. Отважные действия гжатских партизан, как и партизан других уездов Смоленщины, наносившие огромный урон врагу, быстро привлекли к себе внимание оккупационных властей и наполеоновского командования. Военный губернатор Смоленской губернии генерал Бараге-Дильер 8(20) сентября доносил начальнику штаба наполеоновской армии маршалу Бертье: «Число и отвага вооруженных поселян в глубине области, по-видимому, умножается. 3(15) сентября крестьяне деревни Клушина, что возле Гжатска, перехватили транспорт с понтонами, следовавший под командою капитана Мишеля. Поселяне повсюду отбиваются От войск наших и режут отряды, кои по необходимости посылаемые бывают для отыскания пищи. Неистовства сии, чаще происходящие между Дорогобужем и Можайском, достойны, по моему мнению, внимания вашей светлости. Без отлагательства нужно взять меры к преграждению новым беспокойствам, причиняемым крестьянами или укротить их наглость наказаниями за прошедшие преступления» {Денис Давыдов. Военные записки, 1940, стр. 180—181.}. Часть крестьян организовалась в крупные партизанские отряды, вступавшие в открытые схватки с целыми подразделениями противника. Эти отряды возглавляли или местные крестьяне или русские солдаты, оказавшиеся по тем или другим обстоятельствам в тылу врага. Способными руководителями партизанского отряда были крепостные крестьяне деревни Крутиц Игнатий Никитин и его помощник Галактион Максимов, награжденные позже за боевые заслуги георгиевскими крестами. Они сформировали отряд из крестьян своей деревни, принадлежавшей помещикам Белкиным. Партизаны, возглавляемые Никитиным, вели мужественную борьбу с наполеоновскими мародерами, не раз пытавшимися поживиться в их деревне хлебом и другими припасами. В одном из открытых боев с французским отрядом кавалеристов партизаны понесли серьезные потери. Сам Никитин был ранен дважды. Одна пуля попала ему в бок, другая оторвала ухо. Сына его, Тимофея, сражавшегося рядом с отцом, тоже тяжело ранили. Ему нанесли удар шашкой по голове, отрубили пальцы на руке. Тем не менее, отряд стойко выдержал удары врага. Крестьяне деревни Крутиц истребили до 300 оккупантов и более 50 взяли в плен {Слезскинский А. Смоленские партизаны в 1812 г. «Русская старина», сентябрь, 1900, стр. 661.}. Под Гжатском действовал отряд рядового Московского пехотного полка Степана Еременко. Еременко был ранен близ Смоленска и оставлен на излечение в гжатской деревне. Вылечившись, он организовал из местных крестьян партизанский отряд в 300 человек. Его отряд вел борьбу с захватчиками до последних дней войны. Одним из наиболее крупных отрядов командовал оставшийся после тяжелого ранения в тылу врага солдат-кавалерист Федор Потапов, по прозвищу Самусь. Отряд насчитывал до 300 крестьян и был вооружен даже пушкой, отбитой у французов. 200 партизан были одеты в латы французских кирасир. Отряд истребил свыше трех тысяч вражеских солдат и офицеров. «Благоразумный Самусь,— сообщает П. И. Щукин, — ввел удивительный во всех подчиненных ему деревнях порядок. У него все исполнялось по знакам, которые подавались посредством колокольного звона и других условных примет. Часто с приближением неприятеля в превосходных силах, по первому знаку все деревни становились пусты; другой знак вызывал опять поселян из лесов в дома. Различные маяки « звон в колокола разной величины возвещали, когда и в каком количестве, на лошадях или пешими идти в бой. Сими средствами, причиня величайший вред неприятелю, всегда неустрашимый и всегда бескорыстный, Самусь сохранил почти все имущество храбрых своих крестьян, которые любили его, как отца и боялись, как самого строгого начальника» {Бумаги, относящиеся до Отечественной воины 1812 г., собранные и изданные И. П. Щукиным, ч. Ill, M., 1898, стр. 43-44.}. В Гжатском уезде начал свою деятельность первый военно-партизанский отряд, руководимый героем Отечественной войны 1812 года, талантливым поэтом Денисом Давыдовым. Здесь, у Колоцкого монастыря, он обратился к генералу Багратиону (у которого ранее служил адъютантом) с предложением организовать из регулярной конницы и казаков партизанский отряд, который в контакте с крестьянскими отрядами делал бы налеты на крайне растянутый фронт врага. Получив в распоряжение 50 гусар и 80 казаков, он избрал своим опорным пунктом Гжатское село Скугарево, которое располагалось близ леса и на высоте, позволявшей обозревать окрестности на семь-восемь километров {Село Скугарево расположено в 45 км южнее Гжатска. Теперь оно находится в Темкинском районе.}. Местные крестьяне встретили отряд с большим недоверием, приняв его за наполеоновских мародеров. «В каждом селения, — пишет Денис Давыдов, — ворота были заперты; при них стояли стар и млад с вилами, кольями, топорами и некоторые из них с огнестрельным оружием. К каждому селению один из нас принужден был подъезжать и говорить жителям, что мы русские, что мы пришли на помощь к ним... Часто ответом нам был выстрел или пущенный с размаха топор, от ударов коих судьба спасла нас» {Денис Давыдов. Военные записки, М., 1940, стр. 207.}. Постепенно отношения наладились, и отряд Дениса Давыдова, как и другие военно-партизанские отряды действовал в тесном контакте с крестьянами. Первые две схватки отряда Дениса Давыдова с французами произошли южнее Гжатска в селе Токареве 14 сентября. В результате было взято в плен 160 вражеских солдат и отбит обоз с награбленным имуществом местных жителей. Токаревокие крестьяне первые получили подробное наставление Дениса Давыдова, как бороться с французскими захватчиками. Он учил крестьян «дружелюбно» принимать вражеские отряды. Поднести им с поклоном все, что есть съестного, напоить, затем пьяных уложить спать и как только они крепко заснут, захватить их оружие и перебить. Трупы закопать в таком месте, чтобы французы, в поисках драгоценностей не наткнулись на тела своих собратьев и не перебили в отместку всех крестьян и не сожгли их деревни. По просьбе Давыдова, наставление было распространено по всем соседним деревням и сыграло свою роль в борьбе с мародерами. После первых схваток с врагом в селе Токареве отряд Дениса Давыдова нанес ему немало сокрушительных ударов между Гжатском и Вязьмой. В Цареве-Займище отряд внезапно налетел на охрану неприятельского транспорта и отбил 10 фур с провиантом, фуру с патронами, взял в плен 119 солдат и двух офицеров. Остальные спаслись бегством. На пути к селу Андреевскому было пленено 30 французских мародеров. У села Торбеево партизаны захватили в плен 260 рядовых, два офицера и отбили 20 фур с хлебом и овсом. Блестящие действия отряда обратили на себя внимание французского губернатора Смоленской губернии, резиденция которого находилась в Вязьме. Он сформировал двухтысячный конный отряд и потребовал очистить от партизан все пространство между Гжатском и Вязьмой, разбить отряд и привезти Давыдова в Вязьму «живого или мертвого». Но все попытки оказались тщетными. Партизаны действовали с такой гибкостью, бесстрашием и неуловимостью, что наполеоновские власти оказались против них бессильными. Смоленский губернатор жаловался Наполеону на малочисленность гарнизонов в подвластных ему городах (в Вязьме стояло 250 человек пехоты и конницы, в Гжатске - 170 человек) и просил подбросить подкрепления. Наполеон дал согласие сосредоточить «сильные отряды» в Вязьме, Гжатске и Дорогобуже. Создав и обучив в Тарутинском лагере резервы и значительно пополнив свои войска, М. И. Кутузов в октябре 1812 года перешел в контрнаступление, в ходе которого русские войска полностью разгромили наполеоновскую армию. Ударом под Малоярославцем русские войска вырвали инициативу из рук врага и вынудили его отступать по разоренной Смоленской дороге. Наполеоновскую армию, отступившую на запад, настойчиво преследовали русские регулярные части и партизаны. Севернее Смоленской дороги ей наносили удар за ударом казаки Платова, южнее трепали войска Милорадовича, ее непрерывно изматывали внезапными налетами партизанские отряды. Одни из ударов по французскому арьергарду был нанесен казаками Платова близ Колоцкого монастыря, находящегося в 45 километрах юго-восточнее Гжатска. Противник потерял здесь 800 человек убитыми и 200 пленными. Кроме того, русские захватили два знамени и 27 орудий. Войска Наполеона, испытывавшие постоянные удары регулярной армии и партизанских отрядов, на этот раз уже не получили в Гжатске отдыха. «Неприятели бегут так, — писал в своем донесении Платов, — как никакая армия никогда ретироваться не могла». Лишь на короткое время Наполеон остановился на Смоленской улице, в одном из купеческих домов, позже принадлежавшем гжатскому купцу Коростылеву. Все, что уцелело в городах и деревнях Смоленщины, при обратном движении французов на запад сжигалось дотла. Гжатск, освобожденный 2 ноября, был уничтожен за время оккупации почти полностью. Из всех городских строений, занимавших площадь более чем в два квадратных километра, сохранилось только 87. Были сожжены все здания присутственных мест, 252 частных дома, 326 домов сильно обгорели или остались без дворов и заборов {«Смоленская старина», 1916, вып. III, ч. II, стр. 115—116.}. Уничтожены были также гжатские пристани со всеми строениями. Убыток, причиненный Гжатску захватчиками, исчислялся в 5 800 332 рубля ассигнациями.Ни один город губернии, за исключением самого Смоленска не понес такого ущерба. Что касается уезда, то здесь было сожжено и разрушено 8077 строений на сумму в 7 362 643 рубля, то есть на сумму еще большую чем исчислялись разрушения в городе {Вороновский. Отечественная война 1812 г. в пределах Смоленской губернии, 1912, стр. 320.}. Гжатский предводитель дворянства князь Голицын в своей докладной записке губернатору писал: «В событиях 1812 года Гжатский уезд, состоя на самом главном тракте от границы к Москве,- подвергся совершенному разорению. Жители, оставившие с поспешностью дома свои, лишились всего имущества, кроме того, которое успели и могли увезти. Город и все селения, занимавшиеся неприятельскими войсками, сожжены до основания» {«Смоленская старина», вып. II, 1912, стр. 25.}. Восстановление города началось вскоре после освобождения его от французских захватчиков, но шло оно крайне медленно. Многие жители долго еще скитались по деревням, так как в Гжатске почти невозможно было найти пристанища. Часть жителей не вернулась в город совсем. Не в состоянии были люди своими силами и средствами восстановить жилища. Справедливость требует заметить, что восстановление смоленских городов в смысле их планировки шло довольно организованно. В начале 1813 года в Смоленске была создана комиссия по распланированию разоренных городов на кварталы и по отводу жителям участков под застройку. Планы и фасады строящихся домов утверждались губернатором. Восстанавливать старые дома разрешалось только по прежним планам. Медленное строительство в городе объясняется не только тем, что жители не имели на это средств, но и отсутствием ощутимой помощи со стороны правительства. Не случайно в справке Гжатской городской думы, написанной спустя несколько лет после войны, указывается, что жители «вознаграждения никакого не получили». Правительство Александра I сложило с жителей города около 166 тысяч рублей ассигнациями недоимки и выдало им хлебную ссуду на 10 210 рублей с возвратом, а более, разоренным на 11 550 рублей — безвозвратно. Вот и вся помощь царских властей городу, который возрождался из пепла. Поскольку восстановление смоленских городов шло крайне медленно и, как указывается в одном из документов, «города пребывали в жалком положении», правительство создало в 1818 году комиссию сенатора Львова по выявлению размеров помощи этим городам. Комиссия подробно осведомила обо всем правительство, но помощь и в этом случае оказалась ничтожной. Из книги В.С. Орлов и А.В. Чернобаев "Гжатск"
полная версия страницы